- Скажи что-нибудь, чтобы я тебя увидела!!!
Вопль прокатился по длинному коридору и разом сшиб все остальные звуки: болтающих студентов, смешки, шуршание лекционных тетрадок.
Чьи-то руки беззастенчиво продолжали блуждать по Вериному лицу, волосам, касались шеи, соскальзывали с плеч ниже… Руки бесстыже и молча надсмехались над ней. Затем они схватили ее крепко за талию и закружили. Темнота перед ее невидящими глазами сверкала и искрилась словно кто-то прямо перед ее лицом сваривал две трубы. Веру затошнило. Леденящий ступор сменился волной обжигающего адреналина. Она отталкивала руки незнакомца, трясла волосами, но ни разу не вспомнила о возможности снять повязку.
- Да черт бы тебя побрал! – заорала она срывающимся голосом, бросаясь на нахала из последних сил.
На несколько секунд вокруг воцарилась полная тишина. Кромешная. Вечная. Вера освободилась также внезапно, как была зажата в тиски. На ватных ногах она очутилась возле стены и прижалась к ней так, словно хотела стать новой краской, приваренной к стене намертво.
А затем она услышала смех. Звонкий, заливистый, абсолютно беззастенчивый. Его смех. Веру захлестнула яростная ненависть. Вконец обезумевшая, она рыскала руками по стенкам коридора, натыкалась на чьи-то тела, отбрасывала их в сторону. Молнией мелькнула мысль, видел бы ее сейчас режиссер. Вряд ли он встречал ранее что-то более «первобытное», как он любил говорить. Это означало что-то «настоящее, неподдельное». О да. Она неподдельно желала сейчас разорвать на куски любого, кто попадется на пути. Теперь уже она сама хотела добраться до незнакомца, который так подло воспользовался ее положением. Напал на слепую девушку. Облапал. В стенах университета, у всех на глазах. Кто эта гнусная свинья?!
Но сил больше не было. Вера сползла по стенке вниз, пытаясь начать дышать нормально. Ее бил озноб. Она найдет его… Найдет его и изобьет до полусмерти. Потом. Через две недели. Когда она снова прозреет вновь.
***
Уговор есть уговор. Но еще важнее – эксперимент.
В новой пьесе ей предстояло сыграть роль слепой. Не глухой, не параличной, а именно слепой. Режиссер студенческого театра обещал, что это будет бомба. Извержение Везувия. Падение с Эвереста.
Сначала всем актерам было любопытно, откуда он достал пьесу, затем, после читки все пришли к выводу, что незадачливый режиссер сварганил ее сам на свой тощей коленке. Пьеса была неказиста и целиком рассчитана на слезовыжималку. Несмотря на банальщину, все девчонки в труппе возжелали себе главную роль. Прекрасная, нежная, роковая, странная и совершенно слепая главная героиня. Сюда же можно вложить всю свою еще весьма недозревшую женскую мощь и поиметь любовь всех немногочисленных парней их гуманитарного универа.
И только она, Вера, углядела в этом Эксперимент! Что-то, с чем доселе не сталкивалась, чего не пробовала. Вот здесь можно было бы размахнуться. Недаром учится она на психфаке, а здесь – поле непаханное для исследования. И для самовыражения. Наконец-то, спустя 3 года второстепенных ролей она обнажится на сцене и восстанет… Восстанет?
Она не успела толком обдумать звенящую в голове упоительную мысль и ломанулась сразу к режиссеру.
- Вы дадите мне главную роль, если я неделю прохожу с завязанными глазами. Словно слепая.
Ее аж трясло от гениальности и зрелости такого подхода к искусству. Наверняка, не все великие актрисы проделывали такое!
Мутные глаза режиссера загорелись. Он впервые смотрел на нее с интересом. Значит, она на верном пути. Этот старый хрен поймет, на что она, Вера, способна. А она потом еще и дипломчик на эту тему запилит.
- Две. Недели, – проскрипел своими несмазанными гнилыми зубами режиссер.
Вера пару раз икнула, хватая ртом воздух, и кажется только потом поняла, на что подписалась.
***
День 1.
Разумеется, мать сказала, что она сошла с ума. Отец усмехнулся и дал добро, «чем бы дите не тешилось», а старший брат еще долго ржал как обдолбанный кролик. Впрочем, он согласился провожать ее с утра до универа в ближайшие (бесконечные) 14 дней. Беспомощную слепую крошку.
Отношение родных раззадорило Веру еще сильнее. Дома она нашла темно-серый шелковый платок, торжественно поклялась себе не снимать его 2 недели и завязала себе глаза, ощущая себя древней жрицей, совершающей магический ритуал.
Подруги с факультета встречали ее в универе и под белы рученьки вели на лекции. Говорили, что она реально крута. Но и ржали небось за глаза. И если в первый день она ощущала себя героиней, то на второй уже полной идиоткой... Нафига она это затеяла?! И так бы шедеврально смогла сыграть эту слепую курицу. Как и следовало ожидать, слух ее обострился почти сразу, и теперь она прекрасно слышала обрывки фраз, шуршащих вокруг. В универе ее называли откровенно долбанутой. А если встречали впервые, предлагали помощь. Милота-то какая… Вера только мямлила в ответ, что спасибо, сюсю-пусю, но помощь не нужна. Она вдруг почувствовала себя не романтической особой из пьесы, а старой и почему-то очень некрасивой слепой бабкой.
На большом перерыве Катька – лучшая подруга отлучилась в туалет и, запор ее там что ли одолел, но Вера уже минут 10 стояла в шумном коридоре одна, привалившись к стенке, и завязанными глазами зло пялилась в темноту. А потом случился этот кошмар. Земля ушла из-под ног. Ее закружило во тьме, где не было ни верха, ни низа. Она словно превратилась в ложку, которой мешают тошнотворный черный кисель. Прошло несколько секунд, прежде она сориентировалась: кто-то схватил ее и начал кружить по коридору.
Но руки, крепко сжимавшие ее талию, не отпустили. Это не было больно, но ее зажало словно в тиски.
-Ааааа! – кричала она, гул в коридоре или в ее голове нарастал.
Также резко ее поставили на место, она потеряла равновесие и те же руки подхватили ее, прислонив к холодной стене. Затем чьи-то пальцы откинули со лба ее волосы и поправили повязку.
-Ты кто?! Что за фигня?! – не своим голосом хрипела Вера.
Никто ничего не ответил, зато продолжил гладить ее по волосам и уже намеревался опуститься ниже.
Вера начала приходить в себя, но чуть было не сошла с ума вновь! Что за…..!!! В универском коридоре, посреди бела дня! Она уже даже знала, кто это – Васька из труппы, всем известное хамло. Она исступленно мотала головой, как будто это могло ей помочь хоть что-то увидеть, и пыталась оттолкнуть от себя неизвестное, но сильное тело, которое заграждало путь.
- Скажи что-нибудь, чтобы я тебя увидела! – вырвалось у нее.
И вдруг этот смех. Наглый и самоуверенно-ребяческий. Так смеются нашкодившие дети после удачно провернутого хулиганства.
И вдруг всё смолкло. Гул коридора, трение ладоней о ткань ее водолазки. Руки отстали и растворились во тьме…
-Эй, ты как? – услышала она рядом голос Катьки, - ты чего вся такая краснющая!
-Блин, ты где была?? Ко мне какой-то хрен приставал!
-Что? - Катькин голос звучал по-настоящему удивленно, - Какой еще хрен?
-А я почем знаю?? Кто-то схватил меня и начал кружить и лапать! - огрызнулась Вера, все еще держась одной рукой за стенку, а другой нащупывая Катькин локоть.
Приходить в себя с закрытыми глазами гораздо сложнее, чем с открытыми. Не на что опереться. Кругом только темнота...
***
День 4.
На следующий день брат подвез ее до универа и оставил как обычно у проходной. Всю ночь Вера не могла уснуть: адреналин диктовал ей немедленно найти наглеца и воздать ему по заслугам. Она вся пылала. Но сделать что-то в ближайшее время было сложно. Попросить брата отмудохать козла? Нет, она разберется с ним сама. Как? Как-нибудь. Но пока придется затаиться. Ночью ей снился смех того парня. Ну-ну, пусть смеется. Потом она найдет его и задаст жару. 6 лет каратэ не должны пропасть даром…
Катька позвонила и сказала, что не придет сегодня. Ее хватил сферический спидорак в вакууме…
Вера стояла перед проходной и озиралась по сторонам. Озиралась… Смешно…
- Ой, Верка, привет! – защебетал рядом слащаво-истеричный голос Ритки из театральной студии, - Ты чего, потерялась?
-Нет, подругу жду. Сейчас подойдет.
-Ага. Ну как твой эксперимент? Уже вошла во вкус?
О ее «эксперименте» уже вовсю слагали байки и легенды. Чаще всего они содержали фразы «чокнутая» и «на психфаке все психи». Вера не сомневалась, что Ритка втихаря распускает сплетни и почище.
-Абсолютно. Кайфую. Знаешь, сколько визуальной информации на нас обрушивается ежедневно? У меня информационный детокс.
-Да, да, слышала. Тебе в какой корпус? Пошли, а то опоздаем.
-В «Б».
-Мне туда же, погнали, я тебя отведу.
***
Она не дошла до нужной аудитории всего пару метров. Кто-то задел ее, и она выронила из рук телефон.
Идиотка безрукая… Ну как так можно было? Вера распласталась на коленках на полу и шарила по пыльному мрамору руками. Вот она, настоящая суть эксперимента – пройти сквозь беспомощность, стыд и желание провалиться сквозь землю. Сейчас она – убожество. Посмешище. Ей впервые осознанно захотелось сорвать повязку и пропади все пропадом: эксперимент, роль, театр и ее куриные мозги, которые всё это придумали. К черту все!
-Эй, тебе помочь? – услышала она прямо над ухом незнакомый мужской голос.
-Не надо, со мной все в порядке, - на автомате огрызнулась Вера.
-Давай всё-таки помогу, - сказал тот же голос над ухом, потом чья-то рука взяла ее ладонь и вложила в нее телефон. Телефон был вроде цел. А незнакомая рука очень теплой. Ей помогли подняться.
-Эээ, спасибо, всё прекрасно! Дальше я сама.
-Да погоди ты, в какую тебе аудиторию?
-В 586. Тут за углом.
-А корпус?
-Б.
-А ничего, что ты сейчас в корпусе А?
Твою маааааать… Ритка, коза. Что теперь делать?
-Ладно, проводи меня. Но не думай, пожалуйста, что я…
-Да ничего я не думаю, - с легкой смешинкой сказал голос. – Каждый развлекается как хочет.
-Ой, всё…
Всё та же теплая рука аккуратно подхватила ее под локоть и мягко повлекла за собой.
-Мы знакомы? – спросила Вера.
-Неа, не думаю. Я с журфака. Но я тебя, разумеется, знаю. Думаю, ты станешь местной легендой, и о тебе будут слагать песни все профессора психфака.
Незнакомец довел ее до нужной аудитории и растворился в коридоре. Она не успела больше ничего о нем узнать.
***
Всю пару Вера не могла сосредоточиться. Пока все исписывали руки в конспектах, она доверила лекции диктофону. Но блок и ручку тоже достала и начала бездумно водить чернилами по бумаге. Интересно, что из этого получится – рисовать она и зрячая не умеет. Что ж такое-то, а? Что ее тревожит? Нервы совсем стали ни к черту. День и ночь сплелилсь в одно, биологические ритмы сошли с ума, голова трещала, не переставая. Хорош эксперимент. Хорошее искусство. Дипломчик только нормальный, походу, выйдет.
Интересно, что за парень проводил ее до аудитории? Она всегда могла определить человека по голосу, но этот был ей точно незнаком. Красивый у него голос... Спокойный и такой беззаботный что ли. Легкий. И добрый. Точно, вот что ее так взволновало - голос новоиспеченного помощника. Чужой, к тому же с легким непонятным акцентом. Кто-то из иностранных студентов? Слишком хорошо говорит по-русски. Но что-то там непонятное имеется… Не деревенское, а скорее прибалтийское что ли.
Лекция закончилась, и Веру вынесло из аудитории потоком из трех групп разом. Катьки рядом не было, и она снова осталась одна. Черт, как же паршива беспомощность!
-Эй, глазастая? Я тут решил тебя подождать, вдруг еще помощь понадобится.
Вера дернулась. Опять он. Где-то в метре от нее, справа.
-Нет, я сейчас позвоню брату, и он отвезет меня домой.
-Ничего себе, доставка на дом? – он приблизился, и она ощутила его тело совсем рядом. Странное ощущение, будто подошел вплотную к горе, - Ты не похожа на мою любимую пиццу.
-Ахаха, как смешно! Я к твоему сведению вообще в помощи не нуждаюсь.
-Ок, отчего бы тебе тогда не поехать на метро?
-Что??
-Ну да, а я тебя провожу, - она почувствовала руку на локте и легкое движение, притягивающее к себе.
Сквозь повязку словно сверкнула молния, а по голове будто огрели дубиной. Слюна застряла у Веры в горле на пол пути. Она узнала его!
-Оооо! Это был ты! Вчера в коридоре! – она хотела прокричать это как можно громче, но голос резко осип. – Что за…???
-Мне показалось, что тебя нужно было взбодрить, а то ты была похожа на умирающего лебедя и вот-вот грохнешься в обморок, – голос снова засмеялся. Как тогда! Вся тьма мира заволокла Верины глаза от переизбытка ненависти.
-Придурок!!! Ты вообще нормальный?! – она бросилась туда, где он должен был стоять, с кулаками, - Ты со всеми инвалидами так обращаешься??
Она промахнулась и ее руки приземлились в пустоту.
-Ахаха, то, что с тобой всё в порядке, было понятно с самого начала, - парировал этот засранец.
-Ну и что!! Это не повод хватать людей и делать с ними что вздумается!
-Конечно, нет. Но ты прям напрашивалась…
-Да пошел ты! Я тебя ненавижу!! – Вера предприняла еще одну попытку нападения, - а вдруг я и правда была бы слепой??
- Ой, да перестань, во-первых про твой эксперимент уже фольклором обрастает. Ты мега популярна! На тебя приходят посмотреть, - наглый смешок, - А еще… если бы ты уже давно была слепой, ты вела бы себя по-другому.
-Интересно как?
-Гораздо более…уверенно.
-В смысле? – Вера больше не молотила руками воздух и привалилась к стене, ощущая недостаток сил. Кажется, стены – ее лучшие друзья.
Парень спокойно продолжил, словно читая лекцию.
-Люди, лишенные чего-то с детства, учатся жить с этим. Ну кто хочет, конечно, быть нормальным человеком. Слепые – читают, поступают в универы и сами спокойно передвигаются по городу, а не то что между корпусами. Глухие – учатся читать по губам и видеть музыку глазами. Парализованные – занимаются спортом и так далее.
-Ой, а ты я смотрю, в этом прям сечешь! Тебя чего лишили в детстве? Наверное, мозгов!!!
- Может, всё-таки метро? – голос старался звучать примирительно, - В ином случае, неужели ты будешь считать свой эксперимент реалистичным и эмпирически верным?
- Тебе-то что?
-Хочу вместе с тобой войти в анналы нашего универа. Наверняка, ты напишешь потом об этом блестящий диплом и может даже упомянешь в нем меня.
Еще одна бешеная вспышка адреналина в крови и вдруг все резко стихло. Вера поняла, что устала. Хотелось, чтобы все просто от нее отстали. На лекции она и так больше сегодня не пойдет. Метро так метро.
-Как тебя зовут, придурок?
-Кирилл.
***
Вера не очень любила метро. Это всё из-за панических атак в детстве. От осознания, что она под землей и чудовищного шума ноги становились ватными, она резко слабела и не могла сделать вдох. Какой кислород может быть под землей? Она никогда не понимала, чем дышат остальные люди в вагоне.
Потом атаки прекратились, но метро приятнее не стало.
Они спустились по длинному эскалатору на Менделеевскую. Кирилл держал ее под руку крепко, но аккуратно. Мимо промчался состав, распушив Верины длинные волосы. На мгновенье вернулось воспоминание, как Кирилл схватил ее за талию, а потом откидывал волосы со лба. Или может быть, ей это тогда всё показалось с перепугу?..
Они зашли в вагон. Вокруг, как всегда, наверное, был миллион людей, но Вера их не видела. И теперь даже не слышала. Все смешалось в едином удушающем гуле. Она ощутила, как холодеют ее ладони, а из легких выходит оставшийся воздух. Она шмыгнула носом, но новый воздух задержался на пол пути. Ноги подогнулись, Вера судорожно схватилась за рукав Кирилла. Ее пронзило видение, которое повторялось в детстве при атаках и при высокой температуре от гриппа: как будто она стояла посреди рельсов в темном тоннеле, на нее со всей скоростью мчался поезд, но она не знала с какой стороны и не могла скрыться. Ужасающий, корежащий все ее внутренности гул нарастал.
-Что это? – прохрипела она.
-А на что это похоже? – спокойный голос Кирилла произвел на нее еще более кошмарное впечатление. Будто…будто она в руках холоднокровного маньяка, которому теперь всецело принадлежи. И только он решал ее будущее и судьбу.
-Эй, - прошептал он ей почти на самое ухо сквозь гул, - ты в метро. Вокруг сотни людей. Ничего не изменилось. – продолжал он ровным голосом. Наверное, он подействовал бы на нее умиротворяюще в других условиях. Сейчас Вера как никогда была близка к тому, чтобы сорвать повязку. Только вот руки тоже ослабели и, не видя их, она как будто их лишилась.
Вера продолжала стоять вся скованная, хватающая отсутствующий воздух и единственной нитью, связующе с миром была ее потная ледяная ладонь, вцепившаяся в рукав Кирилла.
-Все хорошо. Дыши. Просто дыши, –он крепко прижал ее к себе. На мгновенье показалось, что сейчас он пережмет ей диафрагму и тогда она точно больше не сможет вздохнуть, но вместо этого она внезапно ощутила в этом опору. Будто прислонилась к большому дереву. Или горе. Она снова почувствовала свое тело и попыталась выровнять позвоночник.
- Вот так, - продолжал успокаивать ее Кирилл. – Все хорошо. Ты в безопасности. Тебе лучше?
-Да, - выдавила Вера всё еще немного не своим голосом. – Паническая атака. У меня случалось такое. Давно.
-Мы можем выйти на станции.
-Нет, поехали. До моего дома уже не так далеко.
-Могу я у тебя спросить кое-что?
-Что именно?
-Если закрыть глаза и забыть, что ты в метро... На что это похоже?
-В смысле?
-Звук метро. На что это похоже? Его все описывают как просто громкий шум ни о чем.
-Ну да, так и есть. Разве нет? Ты слышишь что-то другое? – этот вопрос так удивил ее, что паническая атака отступила.
-Мне интересно, что слышишь ты. Если забыть, что ты в метро. И закрыть глаза… Что ты услышишь? У метро есть голос?
Вера машинально задумалась. Она привыкла воспринимать метро как сумасшедший и бессмысленный шум, сопровождающий ее по два раза каждый день. Чтобы отвлечься от него, она любила смотреть на людей: макияж, прически, одежду, обложки книг в руках. А голос метро? Какой уж там голос? Рев, вой. Чистый хаос. Правда, она никогда не пробовала по-настоящему погрузиться в этот шум. Он пугал ее. Целью всегда было поскорее проскочить и выйти на поверхность. Каким же может быть голос метро? Вера зажмурила глаза под повязкой и попыталась провалиться в хаос.
***
Темная, темная ночь… Вера стояла посреди поля, заволоченного туманом.
Туман уплотнялся и хотел, чтобы она, Вера, тоже сделалась меньше, совсем крошечной. Он давил со всех сторон. Тени вокруг прижимались всё ближе и ближе друг к дружке. Безглазые и безротые они застывали в беззвучном крике. Их всех сжимали, перевязывали лентами и клали в яркие коробочки. «Метро упаковывает нас в архивы, - подумала Вера, - совсем как файлы на компьютере. Чтобы выжить – нужно стать совсем маленькими. Сжаться до размеров атомов…» Что делать, когда мы станем атомами? Атомы разлетаются, расплескиваются. Зависают невидимыми капельками в гуще тумана. «Туман… Это ведь и есть мы! Миллионы людей каждый день превращаются в туман и потом выходят на поверхность через щели асфальтных решеток».
В тумане начали появляться новые очертания. Вот мимо нее пролетела чья-то сумочка. Туфля. Фарфоровая фигурка собаки. Открытка. Кружка. Детский рисунок. Сотни разных предметов начали кружить вокруг.
«Это проносится вся твоя жизнь вместе с пылью и частичками предметов, которые были тебе дороги» - родилось в голове у Веры. Она пошатнулась от легкого головокружения. Спокойно. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Атомы поглощают кислород. Давление нарастает. Атомы выстреливают на станции. Расползаются, утекают в никуда. Полуозябшие. Полуживые. Полуразобранные. Полузабытые.
Атомы сталкиваются. Их преследует безотчетное желание. Снова склеиться друг с другом. Образовать нечто большее. Надо остановиться, посмотреть вокруг. И быть может. Соединиться с кем-то. На час. На день. Навсегда. Как много разных атомов… Но хаос засасывает. Воронка закручивает сильнее. Не успеваешь оглянуться. Где-то там, за пределами круга. Остается их желание. Нераспознанное.
Впервые Вера ощутила ослепление темнотой. Впервые поняла, что остались только слух и осязание. Она больше не слышала шума – она слышала песню тумана, мелодию сплетенных воедино капель, теней - всего того, во что люди превращаются под землей…
— Выходите на следующей?
Оглушительный шепот и легкий толчок в бок, когтистой лапой разорвавший всё, что было вокруг, всю картину нового мира.
- Вера? Что ты услышала? – где-то вдалеке послышался призрачный голос Кирилла.
-Я тебе потом как-нибудь расскажу…
***
День 6.
-Как думаешь, на что похож твой голос? – не унимался Кирилл, пока они обедали в столовой через пару дней после поездки на метро. Пока Катька не разобралась со своей межгалактической (половой?) инфекцией, Кирилл нанялся сопровождать Веру в ее маршрутах.
-Почему ты всё время задаешь такие странные вопросы?
-Я, скажем так, аудиал. Тебе должно быть известно, что это значит.
-Ты типа воспринимаешь мир в первую очередь через слух. Наверное, очень любишь шоу «Голос» и аудиокниги.
-Угадала, но Боже упаси тебе услышать, как пою я сам. Так что ты думаешь о своем собственном голосе?
Вера снова задумалась, с аппетитом пережевывая курочку с ананасами – коронное блюдо универской поварихи. Она тоже была аудиалом (и даже писала на первом курсе работу о визуалах, аудиалах и кинестетиках). Её собственный голос ей нравился. Чуть более низкий, чем у остальных девушек, вкрадчивый и выразительный. Впрочем, со стороны он мог слышаться совсем по-другому. А вот голос Кирилла… Он был по-настоящему красив. Глубокий, бархатистый баритон с легким эстонским (это она так решила) акцентом. Он так и не раскололся, откуда он родом. Его голос – единственное, что она сейчас могла видеть.
-Да не знаю, обычный у меня голос.
-Ты себя вообще слушаешь? Хоть иногда?
-Конечно, всегда.
-Хмм, ну ок.
***
День 8.
В воскресенье Вера провалялась дома, а в понедельник Кирилл снова поджидал ее. Он вообще сам-то на лекции ходит? Ах, блин, он же 5-ый курс…
- Собирайся, хочу тебе показать одно классное место.
-Показать? Наверняка, я буду в восторге! - Вера постаралась сделать интонацию как можно более ехидной - Опять на метро?
-Нет, на такси. Это будет сюрприз.
Вера внезапно напряглась. Какое еще место? И что он собирается с ней там сделать? Всё-таки она приходила к неутешительному выводу, что Кирилл – по-своему маньяк.
-Эээ, мне вообще-то домой надо.
Кирилл мягко, но настойчиво схватил ее за руку и куда-то тащил. Вера вяло сопротивлялась. Какие еще эксперименты у него в голове? Он теперь хочет послушать, на что, по ее мнению, похож звук такси и голос таксиста? Или он потащит ее в парк послушать птичек? Или в кино?
-Не переживай, это ненадолго, заскочим на несколько минут и отвезу тебя домой. Гарантирую: ты оценишь!
Спустя полчаса поездки куда-то (и как она могла снова согласиться!) Кирилл помог ей подняться по заковыристым, бугристым ступеням, она услышала звук скрипнувшей двери и они куда-то вошли. Гудки машин, голоса, ветер разом остались где-то позади, они едва доносились из другой вселенной.
Первое, что Вера ощутила – запах. Смолисто-древесный, сладковатый, моментально и плотно обволакивающий с головы до ног. Ладан.
-Мы в церкви что ли? – громким шепотом шикнула Вера.
Кирилл ничего не ответил, хотя продолжал стоять рядом. Вместо этого она ощутила, как к ее губам слегка прижался его холодный после улицы палец.
-Кирилл, нафига? – попыталась спросить она более тихим шепотом, но ее спутник снова предпочел промолчать.
Ага, ок, подумала Вера, молчать значит надо. И слушать. Хотя что слушать, было непонятно, в иных церквях случаются песнопения, а сейчас посреди дня ни службы, ни посетителей.
Она слышала звук шаркающих шагов, судя по всему, бабки-служительницы, да слабое потрескивание свечей. Кирилл продолжал молча стоять рядом с ней. Вера представила, что находится перед ей: икона? Алтарь? Глухая стена? Нет, наверное, всё-таки чья-то икона. Какие там у нас есть святые?
Вообще-то в церковь она иногда заходила. Погреться, иногда подумать о чем-то своем. Иногда тянуло просто так, без ясного желания. Вера стояла наверное пару минут, как вдруг до нее донеслось чье-то призрачное бормотание: «Бедная…Бедная… Ты не слышишь…Не слышишь…»
- Я прекрасно слышу. – подумала она в ответ, - Я не вижу сейчас. Но это временно. Зато слышать я стала еще лучше.
-Нет…Нет, ты уже давно ничего не слышишь. Никаких голосов. Ни чужих. Ни своего. Как звучит твой голос? Ты знаешь? Ты слышишь его? Послушай… Послушай… О чем ты говоришь? О чем ты говоришь?
Шепот резко замолк. Кирилла рядом больше не было. Тело не ощущало его ни слева, ни справа. Не слышала она ни его шагов, ни дыхания. За стенами перестали ездить машины. Не дул ветер. Не разговаривали люди. Вообще ничего больше вокруг не осталось. Вера стояла как вкопанная в середине пустоты, обездвиженная, ослепшая и оглохшая. Она поняла, что сейчас потеряет равновесие и провалится в темноту. Рядом не было ни одной стены. И Кирилла не было. Никого и ничего. Не на что опереться…
Потными ладонями она схватилась за свою куртку, чтобы понять, здесь ли еще она сама, чтобы ткань стала ей хоть какой-то опорой. Жесткая джинса стала твердой землей под ее озябшими пальцами. Она шаталась, но пока могла устоять.
Всё хорошо, всё хорошо… Где Кирилл, мать его? Он что не видит, что ей плохо? Ей нужна была опора, его ладонь, его…голос?
Она также всю жизнь искала опору. И никто, никто, никто не выдерживал. Родители – с ними уже давно слишком разные. Брат. Подруги. Парни. Универ. Творчество. Нужно постоянно быть чем-то занятой, что-то делать, чтобы определить себя. Кто я? Какая я? Зачем я?
Нужно постоянно быть с кем-то. Когда я одна, кто я, не отражаясь в других? Кто я, если я не женщина, не студентка, не актриса, не спортсменка, не сестра, не подруга?
- Ты больше, чем всё это. – прошелестело что-то у нее за спиной, - Ни одно слово не определит тебя полностью. Ни самое любимое занятие, ни одна работа, ни самый близкий человек. Ты больше. Ты другое. Ты сумма бесконечно разного. Огромного. Противоречивого. Того, что не сочетается. Того, что не может быть. Чего не бывает на свете. Абсолютного. Неопознанного. Непредначертанного. Непостижимого. Невозможного.
- Я?
- Я. И ты. И ты. И ты...
- Кто сейчас говорит?
- Я. И ты. И ты. И ты…
-Где ты?
- Не ищи. Не ищи. Всё уже найдено. И положено. В шкатулку. Всё, что нужно. Все силы. Все мысли. Все волшебство. Все опоры. Бесконечность целиком. Надо – возьми. Сколько нужно. Сколько нужно.
- Где взять?
- В шкатулке. У каждого своя. Внутри. Внутри. Других нет.
- Как мне услышать тебя снова?
- Как хочешь. Уходи в лес. Иди одна вдоль проспекта. Но проще всего…включи воду сильнее и помой посуду…
***
-Кирилл?
-Да?
Она не захотела сразу ехать домой. Попросила его прогуляться по вечерней Москве пешком. Когда они выходили из церкви, он взял ее за руку и до сих пор не отпустил.
- А что ты слышишь, когда приходишь в церковь?
-То же, что и всегда. Себя.
***
День 10
Катька скоропостижно выздоровела и, естественно, познакомилась с Вериным новым провожатым. После первой же лекции Вера попросила ее забуриться в универский тихий закуток и буквально прижала ее к стене.
-Каааатьк, быстро рассказывай!
-Что?
-Кирилл...как он тебе внешне?
-Ох, ты же знаешь мое мнение, - в голосе Катьки слышались нотки закатанных глаз, - я тебе уже много раз говорила, что у тебя странный вкус на парней.
Всё ясно. Чего и следовало ожидать. Кирилл – стремный задрот… Кошмар кошмарный, он наверное совсем ужасный. Такой же как и все его закидоны, вопросы и «эксперименты». Жуткий, прыщавый неудачник с почти наверняка кривыми зубами.
-Но этот твой Кирилл… - продолжила Катька после пары секунд, - на удивление нормальный.
-Да?! Прям нормальный?? – Вера ощутила, как задрыгалось ее сердце, и вспотели ладони.
-Ага. Хотя и всё равно не в моем вкусе.
-Опиши его!
-Ну как: высокий, брюнет, кажется, даже в зальчик наведывается. Одевается прилично. Рубашечки там, все дела. Для нашего вуза практически уникум. Единственное, что…
-Ну что??
-Ну есть у него на мой взгляд маленький недостаток.
Ну всё, это конец. Точно, зубы кривые.
-Ну говори, твою ж дивизию!
-Он кучерявый!
-Кучерявый?!
-Ага, кудряшка такой.
-И что?
-Да ничего, просто это не мой вкус.
-А мой?
-Я откуда знаю??
-А зубы?!
-Что зубы?
-Ровные??
-Эээ, ну я ему в рот не заглядывала!!
-Так загляни!!! Это важно!
-Эй, ты там что уже влюбилась, что ли? Ты его даже еще не видела!
-Поэтому и спрашиваю! Он позвал меня в консерваторию…
-Ничоси! А это уже, как говорится, серьёзно.
***
-Ну как там, консерватория?
-Не знаю… Это было странно…
-Еще страннее, чем раньше? Опять спрашивал, на что это похоже?
-Типа того. По-моему, он аудиальный маньяк.
-Слушай, если тебя всё это пугает, давай просто устроим ему ритуал окропления желтой жидкостью.
-Нет, пока не настолько пугает.
-Ах, ну да, в тебе говорит псЫхолог! Хочешь изучить его? Проанализировать? Разобрать на винтики?
-Нет, мне просто интересно. Несмотря на странные вопросы, с ним не скучно и он словно раскрывает что-то новое во мне. Мой эксперимент явно не был бы так крут без его дополнений.
-Смогла бы жить слепой до конца дней?
-Нет, ни за какие коврижки.
-А как же роль?
-Двух недель вполне достаточно. Думаю, мой эксперимент вообще единственный в своем роде. Пусть старый хрен только посмеет отказать мне после того, как весь универ был свидетелем.
***
День 12
И всё-таки Вера придумала, как «отомстить» Кириллу за ту его выходку в коридоре. До окончания эксперимента оставалось 3 дня и такой случай упускать не хотелось.
- Я попросила забронировать нам местечко в одном чудодейственном кафе. Теперь ты у меня попляшешь с моими вопросами!
- Заинтриговала! Что за место?
- Ооо, узнаешь, когда придем.
После пар она попросила его вызвать такси и назвала водителю адрес.
-Что ты видишь здесь? – спросила она Кирилла, когда водитель выгрузил их в нужном месте.
-Хмм, написано улица Россолимо. Какой-то медицинский центр, «Магнолия», нотариальная контора иии… какой-то бар «В темноте».
-Шикарно, нам туда!
-Туда?! – в обычно спокойном голосе Кирилла проскользнула нервная нотка.
-Ага. Гарантирую: ты оценишь, - Вера уже мысленно потирала ладошки. Теперь они будут на равных и она будет задавать ему вопросы «на что похожа картошка, курица и салат, когда ты их не видишь и тебе приходится есть всё руками». Бар «В темноте», где гости ужинают в кромешной тьме и их обслуживают по-настоящему слепые официанты, - идеально!
-Вера… - тихо произнес Кирилл и Вера почувствовала, как он сильно сжал ее руку, - я не могу туда пойти.
-Почему? Это обалденное место, мне куча друзей рассказывали! Знаешь, в чем там фишка?
-Знаю, - резко оборвал ее Кирилл, и она осеклась.
-Ты что, боишься темноты?
Они так и продолжали стоять посреди улицы. Мимо туда-сюда сновал народ, а Кирилл, держащий ее за руку, словно вмерз ногами в тротуар.
-Если мы туда пойдем, я не смогу тебя слышать…
-В каком смысле?
-Вера, в прямом!
-Да я ничего не понимаю! Ты что, глазами слышишь?!
-Да! – нервно вскрикнул Кирилл, выдергивая руку, - только не слышу, а читаю. По губам…
-Что?! – Вера чуть не села на асфальт от неожиданности, - Что это значит?
-Я ничего не слышу, Вер. Я глухой.
Все мысли сдуло ветром, Вера перестала понимать что либо и что она делает. Она резко сдернула повязку с лица и моментально ослепла вновь от неонового света рекламы и автомобильных фар. Несколько секунд она пыталась проморгаться. Сквозь марево и слезы на нее смотрело испуганное и бледное лицо незнакомого парня. Она не могла его нормально рассмотреть, потому что слезы катились градом, будто она резала тонну лука – за полторы недели глаза отвыкли от какого-либо света и цветов.
Она тяжело дышала, зло размазывала слезы по лицу и тупо пялилась на темную повязку в руках, не в силах поднять глаза выше. Через минуту, она почувствовала, что Кирилла рядом уже нет. Впереди она едва различила его удаляющуюся спину.
***
На следующий день она не пошла в универ. И на следующий. Глаза постепенно привыкали к свету. Но на душе было паршивей некуда. Еще и температура поднялась. Видать, от переизбытка эмоций.
Господи, она почти ведь влюбилась в этого парня. Придурка, да еще и глухого. Прямо как в шутке «Васька парень неплохой, только ссытся и глухой». Жесть, как ее могло так угораздить. И как бы теперь не попадаться ему на глаза? И чтобы он ей не попадался? Забыть его нафиг поскорее, не долго-то они и общались.
На что это похоже, на что это похоже? Она не могла теперь отвязаться от дурацкой привычки задавать себе этот вопрос. На что похож звук пылесоса? А урчание кота? А слив унитазного бачка? А лунная соната?!
Когда вопросы доводили ее до исступления, она шла на кухню и перемывала всю посуду, как ей посоветовал почудившийся голос в церкви. Льющаяся из-под крана вода успокаивала. Она была похожа просто на льющуюся из-под крана воду…
***
- Принимая во внимание ваш эксперимент, - дребезжал режиссер студии, - Верочка, я конечно же отдаю эту партию вам. Думаю, теперь вы справитесь блестяще. После такого-то вживания в роль…
На одно мгновенье у Веры в душе вспыхнуло подобие радости и тут же улетучилось. Пожала плечами, ну ок. Круто, она же этого и хотела. Правда, она уже не помнила, в чем был первоначальный смысл такого сильного ее желания получить эту роль. Смысл как-то незаметно поблек и забылся.
Она не видела Кирилла уже несколько дней. И не слышала. Вот оно что... Она не СЛЫШАЛА его уже несколько дней. Его ровного, спокойного и одновременно всегда чуть насмешливого голоса.
Ей его не хватало? Да, ей его не хватало. И его идиотских вопросов тоже. И диких, потусторонних ответов, которые приходили к ней будто с изнанки мира. В том мире она была странно настоящей. И не хотела играть никакую роль.
***
-Кирилл! – почти срывая дверь с петель, она вбежала в центральную поточную аудиторию, где разом помещалось 200 человек. Все они уставились на нее. В полной тишине крякнул профессор у кафедры.
Вера пыталась отыскать глазами Кирилла.
-Кирилл? – неуверенно повторила она. – Ты здесь?
«Боже мой, он же тебя не слышит. Но должен же видеть, если он здесь!»
-Я могу вам помочь? – подал голос преподаватель.
-Мне нужен Кирилл. Я…я не знаю фамилию. 5-й курс, 3-я группа, кажется…
-У них сегодня практика. Они должно быть в другом корпусе, на Достоевской.
-Ссс..спасибо. Простите, пожалуйста.
-Что-то случилось?
-Нет, всё хорошо. Спасибо.
Вера попятилась обратно к двери и медленно вышла. В горле разрешился родами горький комок. Ее захлестнула мысль, что она больше никогда его не увидит. Она предала его. И всё то, что он дал ей за эти неполные 2 недели. В коридоре она сползла по стенке, закрыла глаза ладонями и снова погрузилась в темноту. Уже такую привычную и родную.
-Эй, глазастая.
Голос. Его голос прозвучал как зажженная свеча в темноте. Мягкий. Согревающий. Сквозь влажную дымку она подняла глаза и встала.
Кирилл стоял перед ней. Протянул руку, и она поднялась. Он был выше ее на полторы головы, но какой-то поникший, с грустным лицом побитой собаки.
-Ты чего ревешь?
А голос все равно беззаботный и легкий.
Вера не могла ничего ответить, все слова застряли комом в горле. Он бы прочел их по губам, но всё равно не понял бы, сколько чувства она в них вложила. Она просто подошла к нему вплотную и прижалась, крепко, насколько было возможно.
***
-Хех… Глухой журналист. Тебе не кажется, что это так себе?
-Нет, совсем не кажется. Я могу слышать то, чего не слышат другие. Да и со зрением у меня всё намного лучше. Глаз-алмаз. Я говорил тебе: люди, лишенный чего-то с девства, учатся жить с этим. И если прикладывают усилия, то всё заканчивается весьма успешно.
-Как так случилось?
-Я потерял слух, когда мне было 4 года. Я никогда не слышал своего голоса, будучи взрослым. Голосов своих друзей. И твоего голоса. И еще очень многих вещей. Но я всегда спрашиваю, на что похожи те или иные звуки. Люди, которые мне дороги, делятся своими мыслями и ощущениями. И, возможно, я слышу многие вещи…лучше, чем другие.
-А что бы ты хотел услышать больше всего?
-Не знаю, я никогда не думал, что лишен чего-то очень важного. Но сейчас я больше всего на свете хотел бы услышать твой голос.
Вера на минутку задумалась, крутя на пальце его волосы.
-У меня есть идея. Попробую тебе продемонстрировать это наилучшим способом. Закрой глаза.
Она вновь ощутила, как Кирилл немного напрягся.
- Закрой, закрой.
Она закрыл глаза. Вера подула легким ветерком на его волосы, а затем прикоснулась губами к краешку уха…